Варвара Клюева - Ave, Caesar! [= Аве, Цезарь!]

— Одну минуту, господин председатель! — господин Квяткевич, самый младший из членов правления, вскочил с кресла. — Мне кажется, прежде чем приступать к обсуждению следующей игры, было бы неплохо решить судьбу этих игроков. Нельзя проводить новую игру, пока эти двое торчат на острове. Значит, нужно либо объявить им амнистию и вывезти их оттуда, либо отправить на остров карательную экспедицию.

— Убыть! Убыть, к такой-то матэри! — снова потребовал Рустам Мамедович.

— Ваше предложение мы уже слышали, господин Мусабеков. Я обязательно вынесу его на голосование, — успокоил председатель кровожадного горца. И повернулся к Квяткевичу. — Спасибо за своевременное вмешательство, Юлиан Витольдович. Сами-то вы что думаете по этому поводу? Простить или наказать?

— Думаю, дешевле будет простить, Павел Игнатович, — сказал Квяткевич, потерявший последнюю свою ставку с гибелью Мадонны и успевший обрести душевное равновесие. — Каратели потребуют хорошего вознаграждения. Если помните, мы обещали своим людям, что убивать им не придется. Они согласятся, конечно, но зачем нам лишние траты?

— Я сам! — взревел Мусабеков. — Лычно туда поеду ы зарэжу ублудков!

— Помилуйте, Рустам Мамедович, мы не можем этого допустить! — испугался господин Пфайфер. — Вы представляете, что сделают с нами ваши родственники, если вы не вернетесь оттуда живым?

— Они вас тоже зарэжут, — подумав, признал Мусабеков и несколько поостыл.

— Мы можем выслать своих людей и забрать продукты, — предложил господин Левачев, несклонный прощать гладиаторов, из-за которых остался без миллионного выигрыша.

— Не согласятся, — возразил Павел Андреевич Яковлев, проигравший совсем немного, потому что ему хватило ума сделать вдобавок к прочим ставкам небольшую ставку-страховку на сорванную игру. — Во всяком случае, я бы точно не согласился изымать продовольственный запас у хорошо вооруженных людей.

— Я бы не сказал, что они так уж хорошо вооружены, — заметил господин Пфайфер. — Василий выбрал себе в качестве оружия только пистолет, подводное и охотничье ружья, а Соня — один револьвер.

— Да, но зато Иеремия привез целый арсенал, — напомнил председатель. — Автомат, пистолет, снайперскую винтовку и даже ингредиенты для самодельной бомбы. Да и остальные снарядились вполне прилично. И все это добро теперь в распоряжении наших голубков.

— А почему придурки, которые обслуживают игру, не вывезли лишнее оружие и еду, когда ездили за трупами? — раздраженно поинтересовался господин Левачев.

— Потому что мы не отдавали им такого распоряжения, Николай Михайлович, — преувеличенно терпеливо объяснил председатель. — Согласен, это наше упущение. Но, в конце концов, на то она и первая игра, чтобы обкатать правила и извлечь уроки из ошибок. В следующий раз будем умнее. А пока нам нужно решить судьбу двух игроков из первой, пробной партии. Я присоединяюсь к Юлиану Витольдовичу: дешевле их простить. Тем более что у Сони есть родственники, которые, по идее, могут устроить нам неприятности. Нет, устроить — это вряд ли, но энергичные попытки с их стороны могут обернуться лишними расходами с нашей.

— Погодите, мы же договаривались не вербовать игроков, у которых есть семьи! — вмешался в разговор молчавший до сих пор господин Новиков.

— Вы забыли, Антон Михайлович. Мы сошлись на том, что это требование сильно ограничит выбор и обеднит игру, поэтому договорились обойтись условием об отсутствии иждивенцев. Так что вы думаете по поводу предложения сохранить жизнь нашей парочке?

— Ну… не знаю. В принципе, я готов их простить. Любовь — штука непредсказуемая. С другой стороны, а как мы их вывезем? Когда наши люди подойдут к берегу, голубки наверняка решат, что на них началась охота. Спрячутся или, чего доброго, палить начнут. Стоит ли рисковать?

— Оставить у причала катер с заправленными баками, а самим отойти за горизонт, — высказался Квяткевич. — Положить на видное место карту и записку с предложением убираться к чертовой матери. Они наверняка клюнут.

— Да почему мы должные ними возиться, скажите на милость! — взорвался молчавший до сих пор господин Хавченко. — Добро бы мы обсуждали судьбу Жанны, которая сражалась, как дьявол, до самого конца. Я иной раз дышать забывал, когда она выходила на охоту. И, если бы речь шла о ней, не то что катер, личную яхту предоставил бы для ее спасения. И миллиона из собственного кармана не пожалел бы, хоть она и раскрылась напоследок. А этих за что спасать? Соня всю игру только и делала, что тряслась. Василий — тоже мне киллер! — убил одного-единственного человека, хилую девчонку, и то нарушил правила. На кой они нам сдались?

— Черствый ты человек, Борис Федорович, — укорил председатель. — Неромантичный. Небось, в детстве только про войну кино и смотрел. Люди пережили такую драму, показали нам такой накал чувств, а ты — «на кой они нам сдались». Да если бы мы продали сценарий в Голливуд (а кстати, почему бы и нет?), нас просто принудили бы вставить туда любовную линию. Это же придает зрелищу глубину, объем, как ты не понимаешь! И, в конце концов, можем мы просто пожалеть несчастных влюбленных, которым никогда в жизни не везло? Глядишь, на том свете лишнее доброе дело зачтется… Что, не убедил? Ну и пес с тобой! Давайте уже голосовать. Согласно овеянной веками традиции, прошу тех, кто хочет сохранить нашим героям жизнь, поднять большой палец правой руки. Те же, кто жаждут их крови, пусть перевернут правый кулак пальцем вниз. Итак…